Ссылка на перевод при перепосте обязательна. Спасибо за понимание.

+18 . присутствует ненормативная лексика

GALE AND RANDY COFFEE, Bilbao 29-03-2014

перевод Анастасии Кисиленко Medveditsa

спонсоры: GABRIELL_&, NataliM, NataOlle, alisein, Gsunshines, Lannire, Imollda и другие.


источник - транскрипт у kinwad



зал - (Вопрос к Рэнди о том, готов ли он заняться режиссурой).

Рэнди: Я не против этой идеи. Я даже кое-что написал и совместно поставил вместе с другим человеком, и понял, что в итоге я больше писал. То есть, я скорее писал сценарий, чем режиссировал. Но я бы хотел попробовать, у меня много идей.

зал - Вы бы хотели поставить собственный сценарий?

Рэнди: Пожалуй, да. Но я был поражён, я-то думал, что буду лучше как режиссёр. Тот, с кем я сотрудничал, гораздо точнее выражал то, что хотел получить, у него было более чёткое представление. Я не знаю. Сам я в основном больше писал и переписывал какие-то задумки. И я не ожидал… Это было интересно, любопытное открытие. Но да, я бы хотел заняться режиссурой.

зал - Гейл?

Гейл: Что?

зал - Если бы вы написали сценарий, вы хотели бы его поставить, как режиссёр?

Гейл: Возможно, не знаю. Я никогда этого не делал, так что не уверен.

(Пауза, все молчат)

Рэнди: Следующий вопрос?

зал - (Вопрос о том, какую из ролей друг друга они хотели бы сыграть).

Рэнди: Я бы сыграл что угодно из ролей Гейла. (Смех) Я бы… уверен, это было бы замечательно и очень интересно.

Гейл: Я… на самом деле, не смог бы сыграть что угодно, тем более, роли Рэнди, потому что у меня такой подготовки нет.

Рэнди: Так и я не говорю, что мог бы, я говорю, что хотел бы.

(Оба смеются)

Гейл: Мне было бы слишком страшно даже пробовать. Может, как актёрский эксперимент. Странный вопрос.  

Рэнди: Я бы во многих твоих ролях был настолько неудачным кандидатом на роль, это было бы ужасно смешно.

Гейл: А я?

(Снова смех)

зал - Гейл, я уже спрашивала об этом Рэнди – какой персонаж вы хотели бы сыграть в ремейке какого-нибудь фильма?

Рэнди: Вы меня об этом не спрашивали.

Гейл: Я бы хотел сыграть… (пауза) Роль Жана-Луи Трентиньяна в "Конформисте". Это один из моих любимых фильмов, и персонаж этот настолько вывихнутый, и то время очень интересно мне в том смысле, как они пытаются рассказать историю… сама попытка затронуть эти темы, потому что… Но это мечта, это фантазия. Потому что этот фильм был совершенно уникален в том, как он смонтирован, как он создан. Может, я хотел бы попробовать… То есть, это нелепо, но Билла-Мясника. Никто не знает? Вы смотрели… я спрашивал об этом вчера.

зал - "Банды Нью-Йорка".

Гейл: Просто сидеть в кресле-качалке с американским флагом и этим покалеченным глазом.

Рэнди: Я бы хотел сыграть Карина в фильме «Горькие слёзы Петры фон Кант». Знаете? (Никто не знает фильм) «Горькие слёзы Петры фон Кант», фильм Фассбиндера? 

Гейл: Мы, кстати, говорили уже о Фассбиндере.

Рэнди: Да, знаете...

зал - (Общее «нет»)

Рэнди: Посмотрите, и вы поймёте. Вы увидите меня в этой роли, я думаю.

зал - Ладно, глупый вопрос – вы смотрели «Светлячка»?

Рэнди: Я никогда не видел «Светлячка».

зал - Гейл?

Гейл: Что смотрел? «Светлячка»? Это… кажется, я знаю, что это.

Рэнди: Это телесериал, да?

Гейл: Да, да. Это такой…

зал - Это телесериал, снятый больше десяти лет назад. Там сколько-то научной фантастики, сколько-то ковбоев, они космические ковбои. Всё это немного странно, но попробуйте посмотреть. Он очень отличается от вашего стиля. Вам нравится научная фантастика? Какие-нибудь книги, классика, вроде Хаксли?

Рэнди: Да.

Гейл: Да.

Рэнди: Я помню, когда учился где-то классе в восьмом, был помешан на «Островах в небе». Кажется, Айзека Азимова. [На самом деле, это роман Артура Кларка. – прим. перев.] Я не так много научной фантастики читаю, но обычно она мне очень нравится.

зал - Я очень люблю смотреть программу «В студии актёрского мастерства» Джеймса Липтона, и я хочу спросить, как он всегда в конце спрашивает… я спрошу сначала Рэнди, чтобы дать вам, Гейл, время подумать. (Общий смех) Какое у вас любимое слово? [Программу можно найти в переводе на русский язык, это действительно очень интересно. – прим.перев.]

Рэнди: Он будет разным всякий раз, когда я отвечаю на этот вопрос, но сейчас, пожалуй, это «прозорливый». И «прозорливость». Оно означает смекалку и предприимчивость, такой умный подход к действию и управлению ситуацией.

зал - Какое самое нелюбимое слово?

Рэнди: «Бла». [Обычно «бла-бла-бла», междометие, произносимое в ситуациях, когда собеседник несёт чушь или разглагольствует не по делу, и вы хотите дать ему это понять. – прим.перев.]

зал - А какое у вас любимое ругательство?

Рэнди: Ругательство? «Пизда». [cunt]

зал - Какое?
Рэнди: Пизда. Пизда, пизда, пизда. Я бы сказал, это «пизда». Никому не нравится это слышать.



зал - Гейл, какое у вас любимое слово?

Гейл: «Неуклюжий».

зал - А самое нелюбимое?

Гейл: Э… «страх».

зал - А любимое ругательство?

Гейл: «Лошара». [sucker]

зал - Спасибо. И продолжая тему – еще один вопрос, который он задаёт: если мы отбросим наше неверие, поскольку понятно, что вера у каждого своя, но если представить, что вы прибыли к Жемчужным вратам [рая], что бы вы хотели услышать от святого Петра?

Рэнди: Ну… «твоя мама ждёт тебя с бутылкой вина».

зал - Гейл?

Гейл: Я… о Боже… о Боже. Думаю, что-то вроде – «я нашёл твою записную книжку, которую ты столько искал».

зал - Мне нравится то, что сказал Джесси Тайлер Фергюсон.

Рэнди: Что именно?

зал - Он сказал: «Эти хуесосы там внизу заблуждаются – тебе здесь рады». [Имеется в виду то, что Фергюсон гей, которому, якобы, в раю не место. – прим.перев.]

Рэнди: О да.

зал - Если бы вы не стали актёром, то что бы вы делали?

Рэнди: Вероятно, что-нибудь, связанное с музыкой, или каким-либо писательством.

зал - Гейл?

Гейл: Э… Одно, в первую очередь – наверное, был бы очень хорошо обученным музыкантом, таким, который по-настоящему знает своё дело, получившим классическое образование. Искусным игроком на гармонике.

зал - Из-за вашей работы вокруг вас всегда есть люди, которые за вами пристально следят. Вам приходится как-то справляться с этим давлением на вас – или вы просто считаете, что это неотъемлемая часть вашей работы?

Рэнди: Хм… Я думаю, отчасти мне это не нравится, но при этом… я думаю, я не стал бы этим и заниматься, если бы никто не смотрел. Стыдно признаться, но это так. То есть, я ведь актёр. Я был маленьким мальчиком, который стремился выйти на сцену. По каким-то причинам теперь я этого не чувствую, но всякий раз, когда я играю роль, я вспоминаю об этом. Думаю, мне нравилось людское внимание.

зал - Гейл?

Гейл: Да, для меня это… Я не мечтал об этом, когда был ребёнком, моё детство проходило не так. Я начал очень поздно. Думаю, для меня иногда это очень мазохистское ощущение. Мне кажется, любой, кто выступает на сцене, в какой-то мере это чувствует. Это такая специфическая актёрская черта, наверное, потому что в разной степени… Как это уже было сказано пять миллионов раз, помимо отказов и невозможности сыграть то, что тебе хочется, есть еще разочарование в том, что ты уже сделал. Сожаление о том, что сделано неправильно, стыд, который возникает из-за критики. То есть, я раньше… Мне было намного проще оценивать свою работу и разбирать её по частям. Это намного легче. Я это понимаю, я понял это, но твой мозг и твоё сердце бывают по-настоящему опустошёнными. И это просто навык, это как навык выживания. Ты должен научиться не реагировать. Но суть не в этом, на самом деле. В смысле, я могу про кого-то говорить гадости хоть до второго пришествия, но это же ничего не значит, понимаете. (Рэнди соглашается) Я делаю это для себя, в противоположность… И я не критик, я не пытаюсь… Есть люди, которым это прекрасно удаётся. Думаю, для меня это самое трудное, то, что нужно преодолевать всё это.

зал - Но в вашем характере всё-таки должен быть какой-то эксгибиционизм, потому что я бы, например, ни за что не выбрала эту профессию, я вообще терпеть не могу выходить на сцену.

Рэнди: Верно. То есть… да, какой-то эксгибиционизм во мне есть. Но я не… не такого рода, как в детстве, когда мне хотелось внимания. Теперь хочется что-то показать людям, но в этом нет… Ты хочешь этого, потому что тебе есть что сказать. Дело не в том, что мне хочется, чтобы люди смотрели на меня. Думаю, вот почему мне легче играть какого-то персонажа для всех вас, чем быть самим собой и отвечать на вопросы. Это намного сложнее, и я, наверное, намного эффективнее передаю вам то, что я решаю передать, сообщить зрителям, играя роль в спектакле. Думаю, на сцене мои мысли и желания намного понятнее, чем когда я пытаюсь отвечать на вопросы. Так что да, в этом есть эксгибиционизм, но это скорее ощущение, что тебе есть что сказать. Если ты не говоришь об этом и не… Мне кажется, что у меня есть очень специфический взгляд, знаете, на окружающий мир, и другие люди… У каждого он свой, другие люди не видят вещи такими, какими их вижу я, и я всегда хочу, я пытаюсь каким-то образом объяснить людям хоть немного, что я думаю.



зал - Если бы у вас была возможность, с кем бы вы хотели встретиться, с какой знаменитостью из прошлого?

Рэнди: Есть много людей, которых я хотел бы… Я бы очень хотел увидеть Элеонору Дузе в роли Норы в «Кукольном доме». 

Гейл: Это была бы полнейшая катастрофа и настоящий кошмар, или совсем ничего особенного, но я бы хотел встретиться с Джонни Сандерсом или Джонни Кэшем. Или… с Алым Первоцветом. Не знаю. Их миллион, знаете. Гудини.



зал - Я только что заказала книгу «Огнемёты». (разговор об этой книге можно прочитать здесь)

Гейл: Что, простите?

зал - Я заказала «Огнемёты». Вы можете порекомендовать еще какие-нибудь книги?

Гейл: Я даже не знаю… В такие моменты мне особенно неловко, я себя Опрой чувствую…
(Смех)



зал - Я редко разговариваю с актёрами, и ваш взгляд на литературу отличается от моего. Вот почему мне бы очень хотелось, чтобы вы порекомендовали мне что-нибудь. К тому же, вы американец, а я из Европы. Поэтому, знаете, не могли бы вы посоветовать какую-то современную американскую литературу, чтобы я не…

Гейл: Нет, я понимаю, просто она [автор книги] мой близкий друг, и я очень верю в эту книгу и верю, что ей удалось вытянуть такое… Я просто невероятно ею горжусь, понимаете, и достаточно хорошо её знаю как друга, чтобы видеть какие-то аспекты тех вещей, о которых мы с ней разговаривали. Мы познакомились, когда работали в театре вместе, знаете, мы там просто подавали еду и напитки. Мы видели там много прекрасных музыкантов, и у неё великолепный музыкальный вкус. У нас были очень схожие идеи на этот счёт, и ей в Сан-Франциско приходилось выживать самостоятельно в довольно сложные времена, и у неё… У неё гениальные родители, и… И то, что она сделала… Для меня, как американца, интересно знать человека, который таким образом использует свою жизнь, свой опыт, чтобы разбираться в окружающем мире, философии, искусстве, политике… И вот эту книгу я могу порекомендовать сразу, понимаете. Вы поймёте, то есть, по-моему, вы увидите её с моей точки зрения.

зал - Хорошо, мне не терпится её прочесть. Рэнди, что вы посоветуете?

Рэнди: Я сейчас ничего не могу вспомнить. Я тоже хочу прочесть эту книгу, мне жаль, что я её еще не прочел. Хорошо, что напомнили.

зал - Рэнди, сегодня утром вы говорили об участии в постановках Шекспира. Вы предпочитаете исторические пьесы, трагедии, комедии? Если бы вы могли выбирать, то какой жанр у Шекспира выбрали бы?

Рэнди: О Боже! Наверное, я бы хотел сыграть… в чём-то историческом, я играл в основном в комедиях, потому что их чаще ставят. Так что, да, я бы хотел сыграть в трагедиях, но их напряжённость – а мне уже случалось в них играть – изматывает. И если честно, я люблю играть Шекспира, но я могу по-настоящему им проникнуться только если сам играю. Я не особенный его поклонник как зритель. Для меня, как мне кажется, нужно время, чтобы всё это проникло в моё тело и мозг, и вот тогда тебя это просто ошеломляет, как исполнителя. Ты думаешь – «о Боже, эта поэзия дарит мне столько невероятных ассоциаций», и ритм, знаете, возникает сам собой, и пьеса чудесным образом несётся вперёд. Но как зрителю мне порой просто скучно. Иногда мне очень, очень, очень нравится, но чаще всего я такой – «Боже, я явно не могу этим проникнуться». И даже когда читаешь, знаете, мне приходится читать сцену раз семь, и через неделю еще раза два, и тут внезапно я въезжаю. Не то чтобы я не понимал текст, но надо именно осознать его. Думаю, я просто так воспринимаю его язык. Особенно поэтический язык, мне нужно больше времени.



зал - Вам не кажется, что американцам может быть сложнее из-за того, что у вас ритм речи слегка иной?

Рэнди: Нет, не думаю. По-моему, это заблуждение. На самом деле, судя по рукописям, елизаветинский английский звучал намного более похоже на американский английский, чем на то, как сейчас говорят британцы. На мой взгляд, американская актёрская школа, по крайней мере, старая школа, больше основана на эмоциональной памяти, и не… Мы не так хорошо натренированы в плане говорения, словесности и речи. И я думаю, что Шекспир помогает… Британцы склонны говорить быстрее, и с Шекспиром это помогает. Американцы неторопливее и делают неуместные паузы. И вам зачастую приходится это преодолевать, чтобы прочувствовать Шекспира, мне кажется. Но я не думаю, что в американской актёрской игре изначально заложено нечто такое, из-за чего нам труднее играть Шекспира. Я предпочитаю хорошие американские постановки Шекспира хорошим британским. Потому что я американец, и я не… Я думаю, у американцев есть свой особый взгляд на Шекспира, как и должно быть. Как есть он у каждой культуры. Поэтому, знаете, когда видишь, как американцы пытаются хорошо сыграть британского Шекспира, то думаешь – «нахуй это надо! Вы же американцы. Шекспир универсален. Не пытайтесь браться за него, как будто вы… будто вы не те, кто вы есть на самом деле».



зал - Простите, нам надо заканчивать, дамы.

Рэнди: Нам пора. Хорошего вам дня!